With her sitting in my desk chair and me standing beside her, she was in perfect position to put her face where she did. When she spoke, her lips moved against the most sensitive part of me. There were a pair of cotton shorts between us and that was all.
'Ve haff vays off making you talk,' she said.
'I'll just bet you do,' I said.
I at least made a stab at the ritual on the day I finished All the Way from the Top . It felt hollow, form from which the magical substance had departed, but I'd expected that. I didn't do it out of superstition but out of respect and love. A kind of memorial, if you will. Or, if you will, Johanna's real funeral service, finally taking place a month after she was in the ground.
It was the last third of September, and still hot — the hottest late summer I can remember. All during that final sad push on the book, I kept thinking how much I missed her . . . but that never slowed me down. And here's something else: hot as it was in Derry, so hot I usually worked in nothing but a pair of boxer shorts, I never once thought of going to our place at the lake. It was as if my memory of Sara Laughs had been entirely wiped from my mind. Perhaps that was because by the time I finished Top , that truth was finally sinking in. |
Пока она сидела в моем кресле, и я стоял рядом с ней, она была в идеальном положении, чтобы положить свое лицо туда куда она его положила. Когда она говорила, ее губы касались самой чувствительной части меня. Между её губами и этим была только пара хлопковых шорт и все.
« У наш ешть шпошобы, штобы жаштафить тефя гофорить », сказала она.
«Я просто могу поспорить, что ты сделаешь», сказал я.
Я, по крайней мере, сделал попытку ритуала в день, когда я закончил «Весь путь сверху». Она казалась несерьезной, формой, из которой возникла магическая субстанция, но я ожидал это. Я не делал этого ради предрассудков, а ради уважения и любви. Как будто памятник, если вам так угодно. Или, если вам угодно, настоящая заупокойная служба по Джоанне, наконец, имела место после месяца ее нахождения в земле.
Это была последняя треть сентября, и было все еще жарко – самое жаркое позднее лето, которое я могу вспомнить. Все время этого финального печального усилия в книге я продолжал думать о том, как я скучаю по ней …, но это никогда не расслабляло меня. И вот еще кое-что: было так жарко в Дерри, как никогда, и я обычно работал только в боксерских шортах, но я ни разу не подумал о поездке в наше местечко на озере. Это было, как если бы мои воспоминания о Саре Хохотушке были бы совершенно стерты из моего сознания. Возможно, это было потому, что во время, когда я закончил «Верх», эта правда, наконец, дошла до меня. |