'What's wrong? Why are you so upset? I thought you'd be pleased. Hell, I thought you'd be over the fucking moon.'
'There's nothing wrong. It's just a bad time for me to talk long-term contract. You'll have to pardon me, Harold. I have something coming out of the oven.'
'Can we at least discuss this next w — '
'No,' I said, and hung up. I think it was the first time in my adult life I'd hung up on someone who wasn't a telephone salesman.
I had nothing coming out of the oven, of course, and I was too upset to think about putting something in. I went into the living room instead, poured myself a short whiskey, and sat down in front of the TV I sat there for almost four hours, looking at everything and seeing nothing. Outside, the storm continued cranking up. Tomorrow there would be trees down all over Derry and the world would look like an ice sculpture.
At quarter past nine the power went out, came back on for thirty seconds or so, then went out and stayed out. I took this as a suggestion to stop thinking about Harold's useless contract and how Jo would have chortled the idea of nine million dollars. I got up, unplugged the blacked-out TV so it wouldn't come blaring on at two in the morning (I needn't have worried; the power was off in Derry for nearly two days), and went upstairs. I dropped my clothes at the foot of the bed, crawled in without even bothering to brush my teeth, and was asleep in less than five minutes. I don't how long after that it was that the nightmare came.
It was the last dream I had in what I now think of as my 'Manderley series,' the culminating dream. It was made even worse, I suppose, by unrelievable blackness to which I awoke. |
«Что не так? Почему ты так расстроен? Я думал, ты будешь доволен. Черт, я думал ты будешь на седьмом небе от счастья».
«Ничего не произошло. Просто для меня сейчас плохое время, чтобы говорить о долгосрочном контракте. Ты должен меня простить, Гарольд. У меня что-то горит на плите».
«Можем мы хотя бы обсудить это на следующих вых...»-
«Нет», сказал я и повесил трубку. Я думаю, это был первый раз в моей взрослой жизни, когда я повесил трубку при разговоре с кем-то, кто не был телефонным продавцом.
У меня ничего не было на плите, конечно, и я был слишком расстроен, чтобы думать о том, что бы туда положить. Я пошел в гостиную, вместо этого, налил себе немного виски и сел перед телевизором. Я сидел там почти четыре часа, смотря на все и не видя ничего. Снаружи продолжал разгораться шторм. Завтра деревья будут повалены везде в Дерри, и мир будет выглядеть, как ледяная скульптура.
В четверть десятого электричество выключилось, включилось на тридцать секунд или около того, затем снова выключилось и уже не включилось. Я принял это как предложение перестать думать о бесполезном контракте Гарольда, и подумал о том, как Джо обрадовалась бы идее о девяти миллионах долларов. Я встал, выключил из розетки темный телевизор, для того чтобы он не громко трубил с утра (я зря беспокоился; электричества не было в Дерри еще примерно два дня) и пошел наверх по ступенькам. Я скинул свою одежду возле ножки кровати, вполз в нее, не утруждая себя даже чисткой зубов, и уснул менее чем через три минуты. Я не помню, через сколько времени пришел ночной кошмар.
Это был последний сон, который я зову «серией Мандерлея», кульминационный сон. Он был еще хуже, я думаю, от неизменной темноты, в которой я проснулся. |